«Другие цели, а не борьба с коррупцией». Для чего на самом деле нужны веттинг и преветтинг?

«Самый большой нонсенс в том, что даже если человек, судья или прокурор, он пройдет этот веттинг, но это не означает, что он чист на руку. Это означает, что он вовремя мог спрятать активы, вовремя все бумаги, как говорится, подчистил и так далее. То есть это не равенство борьбы с коррупцией. Мы не можем поставить знак равенства, значит, веттинг равно борьба с коррупцией», — сказал юрист.

Кисеев подчеркнул, что борьба с коррупцией заключается в информировании, предупреждении преступлений, работе с санкциями и внедрении агентов. Спикер привел в пример Румынию, где офицеры Службы внутренней разведки были внедрены в судебные и прокурорские органы.

«У нас таких стратегий нет. Мы такие вещи пока что не делаем, мы даже не представляем, как это делать. Поэтому говорить о том, что есть целостная какая-то стратегия по борьбе со всеми этими феноменами, я не могу. Они зациклились на веттинге и преветтинге. Но, знаете, за этим больше ничего не видно», — добавил собеседник.

Он отметил, что веттинг изначально не задумывался как целостная методика по борьбе с коррупцией.

«Это, действительно, подчинение себе судебной системы и не более того. Потому что у них другие стоят цели, а не борьба с коррупцией. Цель у них стоит одна — это зачистка политического поля. И под это нужна судебная система. Без судебной системы это реализовать невозможно. Поэтому все эти веттинги и преветтинги — это исключительно инструментарий для подчинения судебной системы», — заключил Кисеев.

Со своей стороны, бывший муниципальный советник Кишинева Сергей Бургуджи заявил, что уход из системы правоохранителей и госслужащих объясняется нежеланием добросовестных работников служить политическим инструментом нынешнего режима.